Беженец из Сирии о миграционных службах и интеграции в ФРГ

Мохаммед Р. (все имена изменены) ни на минуту не оставляет свой смартфон без присмотра. В нем хранится вся его переписка с немецкими властями. "Вот отказ - безо всякого на то основания", - возмущается мужчина, демонстрируя корреспонденту DW последнее письмо от миграционной службы. На этот раз камнем преткновения стал вопрос о воссоединении Мохаммеда с женой, которая в данный момент находится в Иордании. Если беженец выиграет и этот бой, то можно будет сказать, что его жизнь практически полностью наладилась.

Бегство из Сирии в Ливан

До 2012 года Мохаммед с родителями и братьями жил в Сирии неподалеку от Дамаска. В многодетной семье исповедовали ислам, но в то же время придерживались либеральных взглядов.

"Арабская весна" поначалу дала им надежду на перемены в стране, однако мечтам не было суждено сбыться. Отец и трое старших сыновей (Мохаммед - второй по старшинству) оказались в тюрьме, их дом трижды пытались поджечь. В 2012 году вся семья бежала в Ливан: родители, пятеро сыновей и единственная дочь с мужем и двумя маленькими детьми.

"Я мог назвать всех президентов ФРГ"

В мае 2013 года в рамках помощи Ливану, где проживало более миллиона сирийских беженцев, правительство Германии пообещало принять 5000 человек. Несколько месяцев спустя власти ФРГ увеличили эту цифру до 10 000.

Мохаммед и его семья делали все возможное для того, чтобы попасть в список: посещали интеграционные и языковые курсы, переводили документы. "Я мог назвать всех президентов ФРГ - в отличие от сирийских лидеров", - смеется младший брат Мохаммеда. В июле 2014 года семье Р. разрешили выехать в Германию - за исключением замужней дочери, которая формально не считалась членом семьи. Для родителей это стало настоящей трагедией.

"Сначала выучи арабский!"

В первый раз DW побывала в гостях у семьи Р. в 2015 году - в берлинском общежитии для беженцев, где они тогда жили. Мать Мохаммеда Эниса не могла смириться с тем, что ее дочь все еще находилась в Ливане, где ситуация с каждым днем только ухудшалась. Вся семья зависела от помощи Мохаммеда: он должен был постоянно переводить с немецкого на арабский, отвечать на вопросы и заполнять анкеты.

Мохаммед, которому тогда было 26 лет,  - единственным из всей семьи, кто говорил по-английски и уже мог тогда изъясняться по-немецки. В последнем он уступал только своему восьмилетнему брату Адилю, который снисходительно поправлял его ошибки.

Как и большинство детей, Адиль схватывал новый язык на лету. Всякий раз, когда он хвастался, что знает немецкий лучше всех, остальные члены семьи в один голос говорили: "Сначала выучи арабский!"

"Все вокруг говорят по-арабски"

В то время как Адилю все реже удавалось подобрать правильное арабское слово, его родители и братья учили немецкий на языковых курсах. Это, впрочем, оказалось весьма сложной задачей: то на курсах не было свободных мест, то они отменялись, то метод обучения оказывался неэффективным.

Сирийцам недоставало и общения с коренными немцами. "В общежитии для беженцев все говорят по-арабски, продавцы - по-арабски, в семье мы говорим по-арабски", - рассказывала тогда Эниса. Со своим первым тестом по немецкому языку она не справилась.

Отдельная квартира и признание квалификации

В 2017 году, однако, жизнь стала налаживаться. Семье Р., наконец, удалось переехать из общежития в отдельную квартиру. После полутора лет ожидания Мохаммед получил уведомление о признании его диплома инженера в области медицинской техники.

Однако самым радостным событием стала новость о том, что семью его сестры, оставшуюся в Ливане, включили в список беженцев для отправки в Испанию.

Как только дочь обосновалась в новой стране, Эниса сразу же села в самолет. Три недели, проведенные с внуками, стали для нее нестоящим счастьем. За это время она даже заговорила по-испански лучше, чем по-немецки. 

Страх перед сирийскими спецслужбами

Единственное, что Мохаммеду не нравится в Германии, - так это работа немецких миграционных служб. "Они ведут себя цинично и враждебно", - жалуется мужчина. Хотя ему самому в итоге удалось получить статус политического беженца в ФРГ, ходатайство его брата о предоставлении убежища было отклонено.

Вдобавок ко всему срок действия паспортов членов семьи Р. истек в 2018 году: чтобы его продлить, немецкие власти советуют им обратиться в сирийское посольство. Однако, указывает Мохаммед, в этом случае сирийские органы безопасности получат автоматический доступ ко всем данным членов семьи: под угрозой также окажутся их друзья и родственники, оставшиеся на родине.

Власти ФРГ недооценивают риски?

Мужчина считает, что власти ФРГ не обращают на эти риски должного внимания. Ему до сих пор не дает покоя то, что в общежитии для беженцев он на протяжении двух лет дружил со своим приветливым соседом. Только впоследствии Мохаммед узнал, что этот человек занимал высокое положение в сирийских органах безопасности и находился в розыске.

По этой причине Мохаммед не может понять, почему Германия открыла свои границы для беженцев в 2015 году. "Мы посещали интеграционные курсы, проходили тщательные проверки. А потом террористов, палачей и информаторов Асада пустили в страну просто так. И неужели все, кто сюда прибыл, - это сирийцы?", - недоумевает мужчина.

"Невозможно жить в раю без общения"

Однако в остальном дела у Мохаммеда идут хорошо. Недавно он нашел хорошую работу по специальности и заселился в отдельную квартиру. Его старший брат заканчивает курсы и в скором времени должен получить постоянную работу. А его отец, скорее всего, устроится на полставки в ту же фирму, что и Мохаммед, чему последний очень рад. "Невозможно жить в раю без общения", - подчеркивает сириец.

Для полного счастья Мохаммеду не хватает только его супруги. Год назад он женился на Амире из Иордании и с тех пор борется за то, чтобы она смогла к нему переехать. Его желание, однако, сложно осуществить: сначала Мохаммед потерял предыдущую работу, а затем молодоженам помешал коронавирус.

Решение миграционных служб в данный момент нельзя обжаловать ни по электронной почте, ни лично: ведомство из-за пандемии не принимает посетителей, рассказывает Мохаммед. Как бы то ни было, сириец надеется, что эта его битва все же будет последней.