Александр Васильев: Мне чужда оппозиция

Лидер группы "Сплин" Александр Васильев уверен в том, что оппозиционое движение в России еще не приобрело такого размаха, чтобы реально оказывать влияние на политическую жизнь страны. Этим он поделился с корреспондентом DW перед выступлением на фестивале Peepl Rock в немецком городе Оффенбах.

Deutsche Welle: С чем у вас ассоциируется Германия?

Александр Васильев: Протестанты, литература, к сожалению, фашизм, автомобили, футбол и "Раммштайн".

- В вашей песне "Урок географии", вышедшей в 2004 году, вы упоминаете Германию.

- Из Германии происходит столько архетипов и артефактов, что невозможно было ее не упомянуть. В песне есть слова: "Мне страшно на каждой штрассе в Германии. Пива после немецкого литра в бар заползают Гете и Гитлер“. Ответ на ваш первый вопрос и содержится в этих строках.

- Что для вас означает Европа?

- Европа - это причал, с которого стартанули разные авантюристы, отщепенцы и мошенники и основали Америку.

- Россия - это часть Европы?

- Нет. И географически, и исторически это расстояние между причалом и населенным пунктом, тропинка от причала к деревне, от причала к городу. Это то, что между Европой и Азией, что не похоже ни на причал, ни на город, ни на Европу, ни на Азию. Это совершенно отдельная штука, трудно понимаемая даже самими россиянами.

- Нужно ли России интегрироваться в Европу?

- Мне кажется, не только в Европу, но и во весь остальной мир. Но в Европу в первую очередь, потому что мы соседи. Этот процесс идет с огромным трудом и скрипом. Вроде бы Европа дает массу положительных примеров, как развивать не только политику и экономику, но и элементарно дороги и жилье. Почему-то в России этого не происходит.

- В России все чаще слышны призывы "Пора валить". Как вы относитесь к тем, кто эмигрирует?

- Эта мысль приходит в голову любому интеллигентному человеку. Но даже имея все возможности свалить - и духовные, и материальные, почему-то валить не хочется. Потому что это будет в определенном смысле дезертирство. Ведь для чего мы живем? Бог с ними, с этими дорогами и со всем остальным. В первую очередь хочется духовного развития, которое возможно только в общении с соотечественниками, с людьми, которые разделяют твою точку зрения, имеют общую базу. За границей это крайне сложно. Я бы никогда не решился эмигрировать, исключительно из-за того чтобы не потерять свой собственный фундамент и не разрушить свое здание.

- Как вы относитесь к митингам, которые проходят в России в последнее время?

- Митинги - скорее, не результат реакции всего населения страны на происходящее, а реакция отдельных людей, которые проводят свои собственные акции. Пока это не приняло таких масштабов, чтобы как-то повлиять на руководство страны и на все, что происходит в стране. По большому счету, все это продолжается лет двенадцать, с тех пор как к власти пришел Путин. Уже тринадцатый год все приблизительно одинаково.

- Вы интересуетесь политикой?

- В очень малой степени. Естественно, я читаю новостные сайты и в курсе того, что происходит в России, СНГ и в мире. Но я не принимаю деятельного участия ни в чем. Потому что не принадлежу к этому узкому кругу оппозиционеров, как они сами себя называют. Это достаточно чуждые мне люди - по духу, по лексике, по поступкам.

- Как вы относитесь к музыкантам, которые делают политические заявления, - к таким, например, как Юрий Шевчук или Андрей Макаревич?

- Я бы скорее назвал это раздраженностью. Это не политическая позиция. Это раздраженность по поводу того, что в стране происходит. У этих людей есть деньги, дома, квартиры, машины, гонорары. Им по большому счету не так важно, что здесь происходит. Но у них иногда проскакивает чисто человеческое раздражение, иногда они выступают.

- А у вас не проскакивает раздражение?

- Скорее не раздражение, а сарказм. Если из меня что-то и вылезает, например, строчка „Мы пилим бюджет“ - это едкий сарказм. Я понимаю, что ситуация не может быть другой. Всегда в истории человечества у власти находились сатрапы и тираны. Время от времени хочется высказать им свое „фи“.

- Сарказм - это признак того, что мы ничего не можем изменить?

- Да, мы ничего не можем изменить, но мы можем как-то отреагировать на происходящее.