Татьяна Брандруп о "пути в диктатуру"

Потомок русских эмигрантов первой волны, кинорежиссер Татьяна Брандруп провела пять лет в России, в течение которых пыталась, в частности, разобраться с происходящим с московским Музеем кино. Ее документальная лента "Кино: публично дело" ("Cinema: a public affair") была показана в программе "Форум" в рамках кинофестиваля Берлинале. Перед показом фильма создателю и бывшему директору музея Науму Клейману была вручена почетная "Камера Берлинале" - знак солидарности и поддержки международной кинообщественности с изгнанным со своего поста директором и его сотрудниками. "Мы наградили нашего старого друга и выдающегося эксперта по творчеству Сергея Эйзенштейна, - подчеркнул в беседе с DW директор Берлинале Дитер Косслик (Dieter Kosslick). - Но мы совсем не против, если наше решение будет воспринято как политическое".

Корреспондент DW Анастасия Буцко поговорила с Татьяной Брандруп о ее фильме и о происходящем сегодня в России.

DW: Татьяна, почему вы, не имея финансирования, захотели сделать такой фильм? Это было спонтанное решение?

Татьяна Брандруп: Спонтанным этот фильм назвать нельзя. Я снимала его три года, а до этого еще почти два года готовилась. Отсняла почти сто часов материала. Что правда - это то, что денег у нас было мало. Все говорили, что это важный фильм, что то, что происходит в Москве с Музеем кино - это безобразие. Мы получили финансирование на сценарий из немецкого кинофонда DEFA. Но потом получить деньги на то, чтобы уже снимать картину, было практически невозможно. Это не совсем тот фильм, который смотрит немецкая публика в восемь часов вечера.

- Эскалация ситуации вокруг Музея кино произошла достаточно внезапно: вы окончили съемки в Москве 5 июня прошлого года, а 9 июня директор Музея кино Наум Клейман получил телеграмму из минкульта о своем увольнении. Можно ли сказать, что вы снимали фильм об одном, а монтировали - о другом?

- Нет, ни в коем случае! Я просто не ожидала, что ситуация так обострится. Когда я в 2009 году переехала жить в Москву (супруг Татьяны Брандруп в течение нескольких лет работал в московском отделении Института имени Гете - Ред.), мне уже было известно, что произошло с киноцентром. Но все-таки когда я туда сама пришла и все увидела своими глазами - это было другое. Мне не верилось, что такое может быть, было ощущение чего-то сюрреального. Чтобы в России действительно разрушали собственную синематеку, собственный Музей кино - для меня такое было немыслимо!

Я выросла на Западе, моя бабушка уехала из России в 1917 году. И меня всегда воспитывали, что самое-самое важное в России - это литература, музыка, кино, - все, что составляет культуру. В этом для моих бабушки и мамы заключалось русское воспитание.

- В России тоже многие ситуацию воспринимают как абсурдную. Прозанимавшись этой темой столько лет, вы сами понимаете, каков механизм случившегося? Что за всем этим на самом деле стоит?

- Я прожила пять лет в Москве. Мне кажется, что в России очень ранняя форма капитализма, единственная ценность - это деньги. Это все разрушает.

- То есть вы объясняете историю с Музеем кино исключительно меркантильными соображениями?

- За этим стоит, конечно, и огромная идеология. Потому что ценности, которые позволяют людям думать, открывать для себя кино, находить литературу, изучать музыку - это путь к индивидуальной свободе. Если всего этого нет - это путь в диктатуру: мол, мы всем дадим "Гуччи" и "Мерседес", но думать лучше не надо.

- Если ли шанс показать фильм в России?

- Я бы очень хотела это сделать. Но мы закончили монтаж фильма буквально за три дня до начала кинофестиваля в Берлине, так что о прокате пока не было времени думать.

- Татьяна, у вас такой прекрасный русский язык, расскажите о своей семье.

- Я родилась и выросла в Соединенных Штатах. Мой прадед был профессором ботаники в Новочеркасске. После революции бабушка вообще-то хотела уехать во Францию, но пропустила последний пароход, и вся семья оказалась в Болгарии. Потом уже перебрались в Америку. Но дома мы всегда говорили по-русски. Русский язык, русская культура воспринимались как очень большая ценность, которую во что бы то ни стало надо сохранить. Когда я росла, мне всегда хотелось увидеть русское кино, а это было очень сложно сделать на Западе. Может быть, это одна из причин, почему я сама занялась кино и, приехав в Россию, сразу заинтересовалась этим музеем.

- Кажется ли вам, что еще есть шансы сохранить такое уникальное явление культуры, как московский Музей кино?

- Есть чудесный коллектив, который продолжает существовать. Они там, в Москве, эти чудные люди, которые для меня - самая большая надежда России. Они могли бы в любой момент, когда им дадут работать, создать что-то замечательное. Для меня эти люди - другое лицо страны. В Германии сейчас идет такой негатив в отношении Путина, людей настраивают против России. А это ведь никому не поможет. Куда важнее поддерживать людей, которые хотят создать в России что-то новое.