СМИ: Апокалиптичное творчество Алексиевич

В комментарии "Голос немых", опубликованном 14 октября в газете Süddeutsche Zeitung, обозреватель Герхард Гнаук (Gerhard Gnauck), в частности, пишет:

"<…> По ее собственным словам, она (Светлана Алексиевич. - Ред.) исследует целую цивилизацию - советскую, которая наложила отпечаток на целые поколения, несмотря на то, что многие о ней сегодня не хотят слышать - украинцы и казахи, татары и туркмены. Она исследует человеческий тип "гомо советикус". Казалось бы, эти люди и сегодня почти родственники: в залах ожидания и на международных конференциях они садятся рядом и быстро находят общий язык, хотя даже многие 40-летние граждане постсоветских республик понемногу забывают язык межнационального общения - русский.

Общий язык у них есть, но общие воспоминания - лишь отчасти. Взглянув на их духовный мир, можно обнаружить, что у большинства народов, которые худо-бедно сосуществовали в Советском Союзе, есть, пожалуй, лишь одно общее воспоминание. В Берлине оно застыло в официозном железобетоне - в мемориале павшим советским воинам неподалеку от Бранденбургских ворот, памятнике солдатам, а не гражданам. Остальные воспоминания из 20-го столетия были столь болезненными, что о них большей частью замалчивалось. <…>

Но тогда появилась Светлана Алексиевич и дала слово сотням граждан, часами слушая их с микрофоном кассетника в руках. То, о чем в западных странах рассказывают ведущим ток-шоу и психиатрам, эти люди рассказали журналистке и писательнице Алексиевич. Прошло много времени, пока их слова не дошли до общественности, но сейчас они были услышаны и на Западе. Алексиевич предоставила слово простым людям, чтобы запечатлеть их опыт, их боль, их надежды и разочарования. <…>"

В свою очередь обозреватель Frankfurter Allgemeine Zeitung Керстин Хольм (Kerstin Holm) в комментарии "Собирательница голосов "красного человека", опубликованном 14 октября, отмечает:

"<…> В маленьких выступлениях своих персонажей Алексиевич кратко, но с яркостью кометы высвечивает всю сущность их жизни. Они начинают говорить, потому что у них в виде исключения появляется слушатель, и их полузабытое и вытесненное на задний план прошлое зачастую их самих застигает врасплох. Воспоминания выстреливают из глубин памяти соответственно их взрывной силе.

Поэтому те их них, которые сохраняет автор, почти всегда напоминают разговор с самим собой, исповедь, даже молитву перед лицом смерти. И имеют, как метко заметил Карл Шлёгель (Karl Schlögel), (историк, выступивший с речью на церемонии вручения премии Светлане Алексиевич. - Ред.), религиозное измерение.

Искусство изображения людей, которым владеет Светлана Алексиевич, в чем-то апокалиптично. Между случайных линий и долгих пауз вырисовываются грани, на которых внезапно вспыхивают яркие проблески света. Этот свет - смысл творчества Алексиевич. Жизненный опыт писательницы настроил ее скептически по отношению к политике. Она с сожалением констатирует, что история не вознаграждает народы за их страдания свободой, как надеялся еще Солженицын.

Она не ломает копья за российскую или белорусскую оппозицию. Ей совершенно ясно, что большая часть граждан в России из-за страха держит сторону Путина, а в Беларуси - сторону Лукашенко, чей "самовластный социализм", как полагают многие, лучше, чем бессмысленный и беспощадный российский капитализм.

Мы должны вести диалог - так звучит простое и настойчивое требование Светланы Алексиевич к белорусскому диктатору Лукашенко, призывающее избежать скрытого состояния войны внутри общества. Но Лукашенко ничего не хочет об этом знать. Переведенные на многие языки книги Светланы Алексиевич запрещено издавать только на ее родине. <…>"