"Надо вспомнить падение Берлинской стены, чтобы понять ситуацию в России"

Элла Памфилова говорит, что вторник, 18 марта, стал для нее эмоционально непростым днем. В первой половине этого дня ее кандидатуру на пост уполномоченного по правам человека утверждали в Госдуме, а уже спустя час она стала свидетелем того, как на внеочередном выступлении президента России Владимира Путина перед Федеральным собранием глава российского государства подписал договор о включении Крыма в состав России.

Памфилова уверена, что этот факт сильно осложнит ее работу, но все равно готова к активным действиям. В интервью DW она рассказала о том, какие цели ставит перед собой в ближайшие пять лет на посту и что думает о присоединении Крыма, хотя попросила считать ее слова не мнением нового омбудсмена, а своей личной точкой зрения.

DW: Как на вашей новой работе скажется сегодняшнее объявление о присоединении Крыма к России?

Элла Памфилова: Мне придется работать уже совершенно в иных условиях, что были еще вчера. У меня нет радости, но есть чувство ответственности, и понимание того, что свалится на мою голову. Будет масса трудностей.

- Что вы считаете сегодня самой большой трудностью и какие цели вы перед собой ставите?

- Во-первых, у нас будут осложнения со многими внешними партнерами. А внутри страны у нас ситуация, когда поток обращений к омбудсмену значительно увеличился. Надо наладить работу с ними, чтобы эта работа была адекватна тем запросам, которые поступают. Дело в чем: жалобы, с которыми к нам обращаются, часто возвращаются к тем, на кого собственно жалуются люди. Надо такой механизм изменить. Это моя задача номер один.

Другая задача - укрепление статуса региональных уполномоченных по правам человека. Они очень часто попадают в зависимость от местных элит. Но и кадровый состав уполномоченных надо улучшить - привлекать новых и молодых. Эти вещи покажутся вам неинтересными, техническими, но без них совершенно невозможно всерьез изменить ситуацию. Ну и понятно, что главное - это развитие и поддержка правозащитного движения в стране. У нас количество правозащитных организаций не соответствует масштабу имеющихся проблем.

- Вы однажды уже ушли с поста главы совета по правам человека из протеста против ухудшения ситуации в России. Что изменилось? Может быть, вам были даны какие-то гарантии или заверения со стороны высшего руководства страны?

- Я не хотела возвращаться. Но есть много новых факторов. У меня появилась уверенность в том, что мы сдвинем с мертвой точки то, что много лет не удавалось сдвинуть. Я чувствую глубокую заинтересованность в нашей работе со стороны власти. Ее никогда не было. Раньше это был только ритуал. Например, западные партнеры обращали внимание на отсутствие института омбудсмена. А теперь российская власть стала понимать: нельзя не реагировать. Власть ведь хочет стабильности, а без нормальной защиты прав человека этого не добиться.

Потом, меня убеждали вернуться многие правозащитники. И то, что Путин согласился с моей кандидатурой, зная мою принципиальную позицию, это о многом говорит. В 2010 году я возглавляла совет по правам человека на общественных началах, я не была чиновником. А сейчас это конституционная должность. Уполномоченный по правам человека руководствуется только конституцией и законом об уполномоченном. Он никому не подчиняется. У него довольно много полномочий, которые предоставляют ему огромное поле деятельности.

- Год назад в интервью вы предсказывали, что после Олимпиады Кремль пойдет не таким жестким курсом, каким шел до сих пор. Как быть с вашим прогнозом?

- Понимаете, вообще-то все к такой смене курса шло. И я думаю, что еще не все потеряно. Но наложились внешние события, связанные с Украиной. У меня самой целый день глаза на мокром месте. Надо вспомнить те настроения, когда рухнула Берлинская стена, чтобы понимать, что происходит сейчас в России. Я такого единения людей не помню и такого единодушия. Это может не понравиться вам, у вас по-другому освещают эти события.

Люди готовы идти на многие жертвы и спокойно относятся к санкциям. И в этом смысле поддерживают своего президента. Так что дело не только в политике Путина, но и в настроениях людей. Задето что-то очень глубокое. Это правда. А своему прогнозу я остаюсь верна. Ужесточения внутриполитического курса внутри страны я не жду.

- А как вы оцениваете присоединение Крыма к России? Не секрет, что на Западе оно считается как минимум проблематичным...

- Надо начинать с того, почему это произошло. А не проблематичной ли была смена власти на Украине? Мы много лет учились у Запада демократии. Но 21 февраля в Киеве с участием трех представителей Евросоюза достигнуто соглашение (омбудсмен РФ Владимир Лукин не поставил свою подпись - Ред.), а 22-го "Правый сектор", используя понятное недовольство Януковичем со стороны вполне приличных людей, захватывает здания, и происходит революция или переворот. Крымчане действительно испугались. Их желание - это прямое следствие того, что произошло в Киеве.

У меня сложные ощущения. Что делать с тем, когда большинство крымчан - не бойней, а референдумом - выражает свое мнение? Они говорят, что для них это возвращение в Россию. Огромное количество людей, для которых Россия - родная страна. Как с этим быть?